Оксана Силаева

Десятилетний Митька Радищев был головной болью не только жителей близлежащих домов, но и всего квартала. Если где-то разбилось окно, а в свежевыкрашенном подъезде на стене появился рисунок с изображением Шрека, то все точно знали, что это проделки Митьки с его неизменными друзьями Сашкой и Витькой.

– Анна Ивановна, я очень уважаю Вас и вашу маму, Елизавету Петровну. Но вы должны понимать, что я не могу не реагировать на жалобы жителей. Вчера Дмитрий написал на двери квартиры Сомовой "живодерка".

– Но…

– Я понимаю, – перебил Анну Ивановну участковый. – Сомова систематически травит бездомных животных, и ее недолюбливают все жители дома. И, возможно, она заслужила такое. Я прошу обратить внимание на слово «возможно», хотя для этого существуют соответствующие органы, куда можно обратиться с жалобой. Но согласитесь, что подкинуть кошелек с указанием адреса владельца на тротуар и снимать всех, кто пытается его прикарманить, а потом вывешивать фотографии на доске объявлений – это уже выходит за рамки. А разбитые окна и выкрученные лампочки в подъездах? Если так дальше пойдет, при всем уважении к вам, мне придется поставить его на учет как трудного подростка.

Анна Ивановна после таких посещений плакала от бессилья, а Митькина бабушка пила сердечные капли. Воспитательные беседы, угрозы всевозможными карами и наказания не имели должного действия.

– Бандит растет, – вздыхала бабушка Елизавета Петровна. – Хорошо, дед до такого позора не дожил.

Дед Филипп Филиппович был полковником ВДВ, кавалером трех Орденов Славы. Мужчина строгий, но справедливый, по словам мамы и бабушки. Его фотография висела у Радищевых в квартире на самом видном месте.  Митька почти не помнил его: дед умер, когда ему было четыре года. Но после очередных воспитательных мер Митьке казалось, что Филипп Филиппович укоризненно смотрит на него с портрета, и он всегда опускал голову или отводил взгляд. Ему было жаль маму и бабушку, но Митька ничего не мог с собой поделать. В нем словно жил хулиганистый чертенок, который так и нашептывал ему: «Пошали». Иногда это были безобидные шалости, но иногда…

Вот и сегодня, в морозную Рождественскую ночь, он с друзьями заливал водой двери продуктового ларька во дворе своего дома.

– Ха-ха! Представляешь, завтра продавщица придет. Дерг двери, а они не открываются? – хихикал Сашка.

– Ага, – поддакнул Митька, сосредоточенно поливая косяк из бутылки с водой.

– Быстрей давайте, – крикнул им Витька, стоявший на шухере. – Мужик идет.

Бросив бутылку, мальчишки кинулись в рассыпную.

– Куда дальше пойдем? – спросил Сашка, когда они собрались у подъезда дома. – Рань такая, еще восьми нет.

– Не знаю, – ответил Витька, выжидающе поглядывая на Митьку. В их компании его мнение было самым авторитетным.

– А пошли на каток, – предложил Митька. – Там сегодня коньки бесплатно дают.

У входа на каток людей – не протолкнуться. В основном посетителями катка сегодня были семьи с детьми и молодежь. Выстояв очередь и получив долгожданные коньки, мальчишки отправились на лед. Сделав несколько кругов по катку, они заскучали.

– А давайте, разгоняться и в кого-нибудь врезаться, – предложил Митька. – Кто больше всех из нас устоит на ногах после удара, тот и выйграет.

– Прикольно, – согласился Сашка.

– Повеселимся, – хмыкнул Витька.

И они помчались по катку, выбирая жертв своей игры.

– Видел, видел, – я четырех сбил, а сам ни разу не упал?

– А я пятерых!

– У меня шесть, – солидно подытожил Митька. – Последний дядька, ух здоровый был! Как грохнулся, думал, лед треснет!

– Смотри, малявка ползет на коньках еле-еле, – кивнул Сашка на девочку лет десяти, в синей шапочке. – Сейчас я…

Сашка разогнался и толкнул ее в спину. От неожиданности она беспомощно взмахнула руками и упала на лед.

Друзья весело засмеялись.

Девочка поднялась и сердито замотала головой, делая руками странные жесты.

– Глухонемая, – догадался Митька.

– Ого, да это еще прикольней! Можно говорить, что угодно, она все равно ничего не слышит, – обрадовался Витька – Эй, глухая тетеря! Глухая тетеря!

– Мартышка, глухая мартышка!

На мальчишек напало какое-то необъяснимое дикое веселье. Они прыгали вокруг девочки, дразнили, корча рожи, говорили какую-то обидную ерунду. Она сначала пыталась что-то объяснить руками. А поняв бесполезность этого, стояла и смотрела на их кривляющиеся лица, переводя беспомощный взгляд с одного на другого.

На какую-то долю секунды Митька встретился с нею взглядом. В её глазах было столько боли и обиды, что ему стало не по себе. Он смутился и почему-то вспомнил портрет своего деда.

– Хватит, – оборвал Митька друзей.

Но они, увлекшись, совершенно его не слышали.

– Я сказал, перестаньте, – громко крикнул он и отвесил подзатыльник Сашке. 

Тот обиженно надулся.

– Чего дерешься? Так весело было, а он дерется.

Митька молча схватил друзей за рукава курток и потащил к выходу. Он несколько раз оглянулся на девочку: она, закрыв лицо руками, стояла на том же месте.

Ночью Митьке приснилась, что он снова был на катке, и девочка стояла там, где они её оставили. Только рядом с ней был его дед, в парадной форме, с орденами Славы на груди. Филипп Филиппович одну руку положил девочке на плечо, а другой яростно жестикулировал. «Он говорит на языке глухонемых» – догадался Митька.

Митька проснулся от холодных капель, упавших ему на лицо. Кто-то окатил его водой. Вытирая лицо, он услышал хитрое:

– Хи-хи.

– Кто здесь, – испуганно спросил он, натягивая одеяло до самых глаз.

– Ага, страшно, – раздалось в ответ.

На кресле рядом с кроватью сидел мальчик лет шести, одетый в синий бархатный костюмчик с короткими штанишками. У незваного гостя было такое озорное выражение лица, что Митька почувствовал ни чем не оправданное доверие к маленькому незнакомцу.

– Ты кто? – спросил он.

– Шалун! – улыбнулся мальчик, тряхнув белокурыми кудряшками.

– А имя у тебя есть?

– Шалун!

– Почему? – удивился Митька.

– Ой, длинная история, по дороге расскажу. Одевайся скорей, нас колдунья Пистимея ждет!

– Какая еще Пистимея, никуда я не пойду, – насупился Митька.

– Боишься? – хитро сощурился Шалун. – А я вот твоим друзьям расскажу, какой ты трус. А перед ними героя строишь: я то, да я это... А как до дела дошло, испугался.

– Ничего я не струсил. Подумаешь, колдунья, – смутился Митька и нехотя стал одеваться.

На самом деле ему действительно было страшно, и в тоже время привлекало новое таинственное приключение. Какой мальчишка не мечтает попасть в захватывающую переделку! Будет, чем перед друзьями похвастаться.

– Готов? – спросил его Шалун. – Давай руку, закрой глаза и скажи: Я шалун.

Митька зажмурился и повторил:

– Я шалун.

 

Они находились посреди просторной комнаты. Ночного света, лившегося в узкие окна, не хватало, и сумрак огромного зала озаряли ярко пылающие факелы. У стен стояли искусно вырезанные из камня фигуры животных.

– Нравится? – спросил Шалун, видя, что Митька внимательно разглядывает каменные статуи. – Горгулья, очаровательное создание, – представил он первую крылатую фигуру. – Не нуждается в пище и отдыхе, убивает исключительно ради удовольствия. Василиск, убивающий взглядом или дыханием. Красавец, правда? – добавил он, восхищенно поглаживая кончик хвоста жуткого животного. – А это...

– Может, мы пойдем к колдунье, – предложил Митька, он не мог без содрогания смотреть на этих чудовищ.

– Ах, я увлекся, – всплеснул руками Шалун и побежал к темному проему в конце комнаты. – Конечно, конечно, нас же ждут. Пойдем скорее.

Когда Митька его догнал, они были в освященном длинном коридоре с высоким потолком, все стены которого были увешаны картинами в тяжелых золотых рамах.

– Как в музее, – сказал Митька, пытаясь разглядеть изображения.

– О, это не просто картины, – с придыханием воскликнул Шалун. – Это портреты самых зловредных колдунов, ведьм и магов. Святое место! – И мечтательно добавил. – Ах, когда я вырасту, то превращусь из простого шалуна-проказника в настоящего злого колдуна! Может быть, и мой портрет повесят здесь.

Он, схватив Митьку за рукав, потащил к первому портрету.

– Кащей Бессмертный! В детстве был такой мелкий, худющий проказник, любил гнезда в лесу разорять, тогда, наверно, и зародилась его страсть к утиным яйцам.

У Кощея на портрете было худое длинное лицо, тонкие губы кривила злая усмешка. «Такой ночью приснится, и сон пропадет надолго», – подумал Митька.

– Баба-Яга тоже из наших бывших маленьких шалунов, она в детстве не больше мухомора была. Страсть как любила чужие запасы воровать да мелкие пакости делать. Все в лесу от нее рыдали. А как она путников пугала, загляденье! Бастинда, одноглазая колдунья. Та еще была в детстве проказница, глаз потеряла, когда…

Шалун не успел договорить, раздался грохот над головой, словно что-то огромное упало и покатилось.

– Ой, колдунья Пистимея сердится. Заболтал ты меня. Бежим!

Митька был только рад такому повороту. У него от этой экскурсии голова заболела: столько злости и ненависти исходило от этих портретов. Взбежав по широкой лестнице, они оказались в покоях колдуньи. Стены комнаты были обтянуты черными гобеленами с серебряным рисунком, вся мебель из темного, почти черного, дерева. Даже оконные витражи были выполнены в черных тонах.

– Явились, – раздался противный скрипучий голос. Темный силуэт в углу зашевелился и поплыл к ним.

Митьке стало так жутко и страшно при виде неподвижной белой маски Пистимеи, что он стал медленно отступать. Но колдунья была быстрее его. Неуловимое движение воздуха – и она почти столкнулась с ним. Митька съежился под сверкающим взглядом в прорези маски.

– Дмитрий, милый мальчик, – слащаво протянула она, ухватив мальчика за подбородок холодной костлявой рукой.

Митька не мог оторвать взгляда от черной беззубой дыры вместо рта на ее лице.

Пистимея, одетая во все черное, почти сливалась с темными стенами комнаты. Казалось, что в воздухе парит белая маска и две тонкие худые кисти рук. Зрелище было жуткое, Митька от страха покрылся холодным потом.

– Как я люблю таких маленьких шалунов! Потом они подрастают и становятся проказниками и пакостниками, а там и до зловредных юношей недалеко.

– О, моя госпожа, как всегда, права, – подскочил к ним Шалун и подобострастно согнулся в полупоклоне. – Вы бы видели, как он на прошлой неделе у старушки окно разбил! А на улице мороз, то-то она побегала! Хи-хи! А сегодня они дверь в ларьке водой залили, а продавщица возьми и вернись. Да как грохнется – ногу сломала.

– У нас случайно получилось, мы не хотели, – Митька почувствовал, как его щеки загорелись от стыда.

– Не надо оправдываться, милый проказник. Здесь тебя никто не осудит. За такие проделки тебя даже наградят, – проговорила Пистимея, погладив костлявой рукой Митьку по голове.

– А вам-то какое дело? – вдруг разозлился Митька. Мотнув головой, он выскользнул из рук колдуньи.

– Обожаю, когда хамят. Такая прелесть, – захихикала Пистимея.

Митька насупился.

– Ну да ладно, подождем годик другой, и все станет на свои места, – самодовольно улыбаясь, прогнусавила колдунья. – Вернемся к нашим делам. Ты же знаешь – сегодня Рождество?

– Угу, – буркнул Митька.

– Знает, знает, – подпел заискивающе Шалун.

– Так вот, в этот день у всех хороших и добрых детей исполняются желания. Но я решила исправить эту несправедливость. Чем мои плохиши хуже?

– О да, моя госпожа, чем хуже? – воскликнул Шалун, очередной раз угодливо склонившись.

– Я исполню одно твое желание.

– Любое, любое? – вскинулся Митька, и у него загорелись глаза.

– Любое, – подтвердила колдунья.

Митька занервничал.

– Может, тебе нужен арбалет? Пострелять по голубям – истинное удовольствие для проказника. Или новую приставку к компьютеру для игр в войну? Обожаю, когда кровь течет рекой. А как смотришь на приобретение набора юного химика? Можно сделать столько взрывающихся хлопушек и подкидывать под двери к соседям. Настоящее веселье!

Митька растерялся от неожиданного предложения. В голове закружилось огромное количество желаний. Но вдруг Митька глубоко вздохнул и спросил.

– Вы, действительно, исполните любое мое желание?

– Конечно, мой дорогой.

– А если оно вам не понравится?

– Об этом не беспокойся. Даю слово колдуньи Пистимеи. А я слов не нарушаю, потому что могу из-за этого потерять всю свою волшебную силу. Говори скорей, что надумал, – закончила она, потирая в предвкушение руками.

– Я хочу…, я хочу…, чтобы глухонемая девочка, которая была на катке, могла слышать, – выпалил Митька. 

– Что-о-о!

 

Митька снова оказался в своей комнате. Он потер ноющий локоть, видимо, ударился при падении на пол.

«Интересно, как там немая девочка? Жаль, я не знаю, как её зовут и где живет, – подумал Митька. – Обязательно сегодня схожу на каток. Если она вчера была, то, возможно, и сегодня туда пойдет».

Митька тихонько прокрался в гостиную. Из окна свет уличного фонаря падал прямо на портрет дедушки. В отблеске неоновой лампы фигура Филиппа Филипповича казалось живой. Митька впервые за долгое время смело подошел к портрету, посмотрел прямо в глаза деду и улыбнулся. Ему даже показалось, что дед улыбнулся в ответ.

____________________________________________

 

АВТОР:

Оксана Петровна Силаева

Начинающий детский писатель, победитель международных конкурсов: «Сказки волшебного лотоса 2017», «Новые сказки 2013»,  «Лохматый друг 2018», «Валины сказки 2017». Автор книги «Странник Тим, или Детективное агентство «Агата»» (издательство «Абрикобукс» 2020).